Сам же Шевченко [...] говорит, что он, сколько помнит, ничего дурного не говорил ни пред означенными дворянами, ни пред крестьянином Садовым, что на подобные выходки, в которых его оговаривают, он никогда не мог решиться, ибо [...] знает, что за ним наблюдают. [...] Имею честь доложить, что означенные нелепости, сказанные бессознательно Шевченком, решительно не произвели никакого вредного влияния [...]. Но вместе с тем осмеливаюсь при-совокупить, что было бы полезным, не дозволя Шевченке дальнейших разъездов, выслать его на место службы в С.-Петербург458.
Nella relazione del tenente colonnello del corpo dei gendarmi del governatorato di
Kiev del 26 luglio al responsabile della Terza Sezione V.A. Dolgorukov si aggiungeva
anche che Ševčenko:
458 “Dopo la scelta del luogo per la casa Ševčenko iniziò a offrire della vodka, [...], poi, mostrando a Sadovyj una foglia strappata in quel momento da un tiglio, Ševčenko gli chiese in lingua piccolorussa: “Chi l’ha creata?” E quando Sadovyj rispose: “Dio”, allora Ševčenko replicò: “Tu, scemo, credi in Dio”, e poi aggiunse: “Dio, il Signore degli Eserciti, che mi baci...” (indicando il didietro), poi chiamò la madre di Dio pokrytka, ed esternò la propria fede solamente in Gesù Cristo. Il contadino Sadovyj si mise a farsi il segno della croce e a sottrarsi a questo racconto di Ševčenko; allora Ševčenko lo ingiuriò con le parole: “Vecchio cane, miscredente” e lo scacciò. Tra i funzionari della tenuta di Mežirič si diffusero voci che Ševčenko, oltre alle parole sacrileghe, avesse anche detto alle persone che erano vicino a lui che non c’era bisogno né dello zar, né dei proprietari terrieri, né dei preti. Ma il contadino Sadovyj [...] dice che Ševčenko ha realmente pronunciato le parole sacrileghe nel modo spiegato sopra, e che oltre a questo egli non ha sentito nient’altro contro il governo, ma che Ševčenko ha detto queste cose, così ritiene, perché era ubriaco. I nobili: Vitol’d Vol’skij e Kozlovskij, confermando quanto sopra riguardo alle parole sacrileghe e al fatto che Ševčenko fosse ubriaco, aggiungono che avevano subito notato che Ševčenko doveva essere o matto o demente, poiché quando aveva cominciato a dire qualcosa e loro non riuscivano a capire e chiedevano chiarimenti, lui li aveva ingiuriati con parole maleducate [...]. Lo stesso Ševčenko [...] dice che, per quanto ricorda, non ha detto niente di offensivo né davanti ai suddetti nobili, né davanti al contadino Sadovyj, che non si azzarderebbe mai a fare tali uscite, di cui lo accusano falsamente, giacché [...] sa di essere sorvegliato. [...] Ho l’onore di aggiungere che le assurdità citate, dette inconsapevolmente da Ševčenko, non hanno assolutamente provocato alcun effetto dannoso [...]. Tuttavia nel contempo oso aggiungere che sarebbe utile mandarlo al suo luogo di lavoro a S. Pietroburgo, senza autorizzare Ševčenko ad ulteriori viaggi”. Тарас Шевченко: Документи та матеріали…, cit., pp. 325-326.
102
Cтал бранить полесовщика, произнося страшное богохульство, утверждая, что нет бога, а матерь божию называл покрыткою, признавая только верование в Иисуса Христа и то не как в бога, а как в человека, умом своим заслужившим вечное между людьми уважение к нему459.
Taras spiegò invece per iscritto l’accaduto (in una dichiarazione raccolta dal
consi-gliere di collegio M.A. Andreevskij) giustificandolo come un malinteso o una possibile
vendetta:
Приехал к нам брат управляющего и привез с собою […] какого-то Козловского в фраке и белых перчатках. Увидев такого франта между гор и лесу, я невольно захохотал и долго еще продол-жал подсмеиваться над ним […]. Окончивши работу, пригласил его закусить под липу. […]. Во время завтрака г. Козловский завел со мною какой-то богословский разговор на польском языке; чтобы прекратить этот разговор, я ему сказал по-русски, что теология без живого бога не в состоянии создать даже этого липового листка […]. Минут несколько спустя он обратился ко мне с вопросом на русском языке: как я думаю о матери Иисуса Христа? […]. Я […] в нетер-пении сказал: перед матерью, родившею нам спасителя, который пострадал и умер за нас на кресте, мы все должны как истинные христиане благоговеть, иначе, если бы она не родила его, она была бы обыкновенная женщина. […]. Мне сказали, что будто бы я в местечке Межиричи в нетрезвом виде богохульствовал […]. Меня это […] изумило и рассмешило. […]. Не уверяю, но предполагаю, что вся эта история произошла вследствие бессильного мщения г. Козловского460.Il governatore generale, il principe Vasil’čikov, interrogato il poeta, lo fece liberare.
Scrisse infatti il 15 agosto 1859 al responsabile della Terza Sezione V.A. Dolgorukov che
Ševčenko risultava essere devoto alla fede dei propri antenati
461. Il governatore aggiunse
che:
Соображая объяснение Шевченки, я прихожу к заключению, что взведенное на него обвинение могло возникнуть по недоразумению лиц, пред которыми он вел разговор, или, быть может,
459 “Si mise ad ingiuriare l’ispettore forestale, pronunciando mostruose parole sacrileghe, affermando che non esiste Dio, e chiamò la madre di Dio pokrytka, riconoscendo solo la fede in Gesù Cristo, e anche quella non in qualità di Dio, ma di persona che grazie alle proprie doti intellettuali ha meritato un eterno rispetto tra la gente”. Тарас Шевченко: Документи та матеріали…, cit., pp. 332-333.
460 “È arrivato da noi il fratello dell’amministratore e ha portato con sé […] un certo Kozlovskij [Kozłowski] che indossava un frac e guanti bianchi. Avendo visto un tale damerino fra i monti e il bosco, sono involon-tariamente scoppiato a ridere e poi per un bel po’ ho continuato a prenderlo in giro. […]. Terminato il lavoro, lo ho invitato a mangiare qualcosa sotto un tiglio […]. Durante la colazione il sig. Kozlovskij ha iniziato con me una conversazione teologica in polacco; per porre fine a questo discorso, gli ho detto in russo che la teologia senza il Dio vivente non è in grado di creare nemmeno questa fogliolina di tiglio […]. Alcuni minuti dopo egli mi ha rivolto una domanda in russo: cosa pensavo della madre di Gesù Cristo? Io […] impazientemente ho detto: “Noi tutti, in quanto autentici cristiani, dobbiamo venerare la madre che ha dato alla luce per noi il Salvatore che ha sofferto ed è morto per noi sulla croce, altrimenti, se non lo avesse generato, sarebbe stata una donna qualunque”. […]. Mi è stato detto che avrei bestemmiato in stato di ubriachezza nella cittadina di Mežiriči […]. Questo mi ha […] lasciato sbalordito e fatto ridere. […]. Non lo garantisco, ma presumo che tutta questa storia sia accaduta a causa di un fiacco tentativo di vendetta del sig. Kozlovskij”. Т.Г. Шевченко, СC, т. 5, pp. 449-451.
103
вызвано и неудовольствием возбужденным им к себе насмешкою над Козловским и резкими ответами на разговоры его о богословии. Потому, не придавая делу этому, особого значения, я оставляю его без последствий и разрешил Шевченке, согласно изъявленному им желанию, возвратиться в С.-Петербург. [...]. К сему имею честь присовокупить, что если бы Шевченко пожелал поселиться в здешнем крае, то я полагал бы отклонить его намерение. Водворение его здесь я не почитаю удобным не потому, чтобы он возбуждал опасения прежним его политическим поведением, но по той при-чине, что он известен здесь как человек скомпрометировавший себя в политическом отноше-нии, поступки его и слова некоторые лица могут истолковывать в ином смысле, придавать им особенное значение и возбуждать на него подозрения и обвинения, подобно описанному выше случаю462.Taras dovette così tornare al più presto a Pietroburgo: era rimasto a Kiev solo per tre
settimane
463. Sulla relazione del governatore Vasil’čikov il responsabile della Terza
Sezione Dolgorukov aveva annotato: «Несмотря на все здесь изложенное призвать
Шевченку и сделав ему строгое внушение, присовокупить, чтобы он был весьма
осторожен; в противном случае, чтобы он не пенял на нас за те последствия,
которым он сможет подвергнуться. 23 августа. Долгоруков»
464.
Al ritorno a Pietroburgo Taras, ormai invecchiato e sofferente di dispnea, sentiva
sempre più impellente il desiderio di formarsi una famiglia
465. Pensò inizialmente di
462 “Comprendendo la spiegazione di Ševčenko, giungo alla conclusione che l’accusa a lui rivolta poteva essere sorta a causa di un malinteso delle persone di fronte alle quali aveva parlato, oppure può darsi sia stata provocata anche dall’astio da lui suscitato con la presa in giro nei confronti di Kozlovskij e le brusche risposte ai suoi discorsi di teologia. Perciò, senza attribuire a questa faccenda particolare importanza, la lascio impunita e ho permesso a Ševčenko, conformemente alla richiesta da lui esternata, di ritornare a S. Pietroburgo. [...]. A questo ho l’onore di aggiungere che, se Ševčenko esprimesse il desiderio di stabilirsi in questo territorio, in tal caso riterrei di oppormi alla sua intenzione. Non ritengo opportuno il suo insedia-mento qui non perché susciti timori per il suo passato comportainsedia-mento politico, ma a causa del fatto che qui è noto come persona che si è compromessa dal punto di vista politico; alcune persone possono interpretare le sue azioni e parole in un altro senso, attribuire ad esse particolare importanza e suscitare sospetti su di lui e muovere accuse, come nella circostanza sopra descritta”. Тарас Шевченко: Документи та
матеріали…, cit., p. 339.
463 В.И. Яковенко, Тарас Шевченко…, cit., p. 77.
464 “Nonostante tutto ciò che è esposto qui, chiamare Ševčenko e, fattagli una severa ammonizione, ag-giungere che stia molto attento; in caso contrario, non se la prenda con noi per le conseguenze che potrà subire. 23 agosto. Dolgorukov”. Тарас Шевченко: Документи та матеріали…, cit., p. 339.
465 «И прежде так было, а теперь уж чересчур тяжело стало в одиночестве. Если б не работа, я б давно с ума сошел, хотя сам не знаю, для кого и для чего работаю. Слава мне не помогает, и мне кажется, если не заведу своего гнезда, так она меня и второй раз погонит макаровых телят пасти... Харитина мне очень, очень понравилась. [...]. Так или иначе, я должен жениться, не то проклятая тоска сживет меня со света». (“Anche in passato era così, ma ora è diventato davvero troppo pesante stare da solo. Se non fosse per il lavoro, sarei impazzito già molto tempo fa, anche se io stesso non so per chi e per cosa io stia lavorando. La fama non mi aiuta e mi pare che, se non mi farò il mio nido, essa per la seconda volta mi spedirà in capo al mondo… Charitina mi è piaciuta molto, moltissimo. [...]. In un modo o nell’altro mi devo sposare, altrimenti la maledetta angoscia mi farà morire”). Т.Г. Шевченко, СC, т. 5, pp. 455-456. Traduzione in russo di N. Ušakov. «Помоги мне в этом, а то не утерплю – женюсь на такой