219 Протокол № 2
Заседания группы литературных влияний.
Присутствовали: В.М. ЖирмунскийVII, М.П. АлексеевVIII, Г.А. ГуковскийIX, П.Н. БерковX, Л.В. Пумпянский, В.Н. ПеретцXI, Т.П. ДенXII, Я.Ю. ЭйдукXIII, КорявовXIV, РовдаXV и др. Всего 14 чел.
VII Com’è noto, Viktor Maksimovič Žirmunskij (1891-1971) fu un prolifico critico letterario per molti anni vicino agli ambienti formalisti. Da essi – soprattutto dal pathos futurista dell’OPOJAZ – prese le distanze già nel 1921, quando uscì la sua recensione al libro di Roman Jakobson Novejšaja russkaja poėzija: Nabrosok pervyj: Viktor Chlebnikov, in cui Žirmunskij accusava i formalisti di aver fatto del loro metodo la base teorica del futurismo. Lo stesso ripeté nel 1923 nell’articolo K voprosu o «formal’nom metode» (Sulla questione del «metodo formale»), quando si dissociò dall’estremismo degli opojazovcy e dalla loro «visione del mondo formale». L’autore esortò a definire una marcata linea di confine «fra i compiti formalisti della scienza sulla letteratura e i principi formalisti del suo studio e della sua comprensione» (Žirmunskij 1923: 9, 20). Dal 1934 fu fondatore e direttore del gruppo di studi delle influenze letterarie (gruppa po izučeniju literaturnyj vlijanyj) (Zaborov 2005: 312) e nel 1937 curò la redazione di Zapadnyj sbornik I, dove Pumpjanskij pubblicò Trediakovskij i nemeckaja škola razuma (Pumpjanskij 1937; Zaborov 2005: 312).
VIII Comparativista e studioso di letteratura russa del XIX secolo (fra gli altri Puškin e Turgenev), Michail Pavlovič Alekseev (1896-1981) fu critico letterario e direttore del Settore vzaimovzjazej russkoj i zarubežnych literatur (Settore delle interrelazioni fra letteratura russa e letterature straniere). Su di lui Zaborov 2005: 312-322, 395-397.
IX Studioso del Sette-e Ottocento, Grigorij Alekseevič Gukovskij (1903-1950) fu collaboratore presso il Puškinskij Dom dal 15 gennaio 1934 e fondò insieme a A.S. Orlov, l’ex vice-direttore dell’Istituto, e Pavel Berkov (vedi nota n. 4) il Gruppo di studi della letteratura russa del XVIII secolo. Su di lui Serman 1982; Zorin 1998; Živov 2001;
Kočetkova 2005: 247-254. Fra i suoi più importanti lavori, come ripetuto nel corso della nostra dissertazione, ricordiamo Gukovskij 1927; Gukovskij 1936; Gukovskij 1938;
Gukovskij 1939; Gukovskij 1947.
X Pavel Naumovič Berkov (1896-1969) fu studioso e critico letterario, fondatore insieme ad A.S. Orlov e G.A. Gukovskij del Gruppo di studi della letteratura russa del XVIII secolo presso il Puškinskij dom. Insegnò all’Università statale di Leningrado. Su di lui Serman 1975; Kočetkova 2005: 247-261. Fra le sue ricerche segnaliamo Berkov 1936;
Berkov 1946.
XI Vladimir Nikolaevič Peretc (1870-1935), storico delle letterature antico russa e ucraina, paleografo, critico d’arte, folclorista, accademico dal 1914. Nipote del decabrista G.A.
Peretc, fratello di Lev Nikolaevič Peretc, a sua volta giurista ed economista. Nell’aprile 1934 fu arrestato. Su di lui si veda Robinson, Sazonova 1993.
XII Tat’jana Petrovna Den (Levickaja – cognome da nubile, Varsavia, 1893-Pavlovsk, 1983) fu storico della letteratura, prosatore, collaboratrice della Biblioteca Nazionale di San Pietroburgo negli anni 1928-1931. Dal 1932 collaboratrice dell’IRLI, inizialmente presso il Museo e successivamente presso la Sezione Manoscritti. Nel 1942 evacuò da
220 Председатель проф. В.М. Жирмунский. Секретарь – К. Ровда.
Порядок дня:
Л.В. ПУМПЯНСКИЙ – Кантемир и итальянская культура.
Л.<ев> В.<асильевич> читает письменный доклад, в котором он устанавливает несомненное влияние итальянской культуры на КантемираXVI. Что же касается сатиры [sic!] Кантемира, то они являются результатом французского влияния. [печатается в сборн.<ике> XVIII век]XVII
ПРЕНИЯ:
I. Г.А. ГУКОВСКИЙ считает доклад интересным и свежим исследованием.
Вопрос о французских влияниях на Кантемира поставлен правильно.
Итальянская культура пользовалась в России в эпоху Елизаветы большим
Leningrado; dal dicembre 1944 al febbraio 1949 insegnò all’Istituto pedagogico Vinnickij.
Dal febbraio 1949 lavorò in diversi settori dell’IRLI; collaborò alla raccolta completa delle opere e della corrispondenza di I.S. Turgenev curata da M.P. Alekseev, si occupò in particolar modo della corrispondenza straniera del romanziere russo, e fece parte del Settore vzaimovzjazej (Zaborov 2005: 313; Skatov 2005: 436).
XIII Jan Jur’evič Ėjduk (Leningrado, 1897-1938) fu critico letterario di origine lettone.
Dottorando presso l’Istituto di Letteratura russa dell’Accademia delle Scienze, fu riabilitato dopo la morte. Nella biblioteca personale dello studioso sono state rinvenute delle fotografie e dei libri regalatigli da Esenin. Autore di una serie di articoli fra cui Marks-Ėngel’s o Puškine i russkoj literature (Ėjduk 1937). Fu fucilato nel 1938.
XIV Pëtr Nikolaevič Korjavov (Mosca, 1905-?) fu segretario scientifico dell’archivio dell’Accademia delle Scienze, collaborato dell’IRLI dal 20 ottobre 1934 al 1° aprile 1936.
Fu vice-direttore dell’Archivio dell’Accademia delle Scienze (Skatov 2005: 461).
XV Kirill Iosifovič Rovda (1901-1999) fu specialista di rapporti letterari russo-inglesi e autore di circa una sessantina di saggi come Šekspir i russkja kul’tura (Shakespeare e la cultura russa, Moskva-Leningrad 1965) e Čechi i russkie v ich literaturnych vzaimovzvjazjach. 50-e–60-e gg. XIX v. (Cechi e russi nelle loro relazioni letterare negli anni ’50 e ’60 del XIX secolo, Leningrad 1968), dal 1959 Rovda lavorò presso il Settore delle interrelazioni della letteratura russa e delle letterature straniere. Dopo la discussione della tesi di dottorato (kandidatskaja dissertacija) fu nominato segretario del Puškinskij dom, dove poi collaborò insieme ad Alekseev al Settore vzaimovzjazej (Zaborov 2005:
313; Skatov 2005: 513).
XVI Le stesse osservazioni verranno ribadite nella versione a stampa dell’intervento (Pumpjanskij 1935: 89, 96).
XVII La dicitura «печатается в сборн. XVIII век» è aggiunta a matita. G.L.
221 влиянием. Сумароков создавал свои пьесы под влиянием итальянского театра.
Слушая доклад, чувствуешь неудовлетворенность оттого, что об итальянских поэтах (Ролли и др.) сказано мало. Необходимо дальнейшее изучение.
Вопрос об одах Кантемира получает определенную ясность. Но сатиры докладом обойдены. Этот требует дальнейшего уяснения. У Кантемира наблюдается тенденция к разговорной речи. У русских не было такой традиции. Поэтам Франции классич.<еской> школы это было чуждо. Надо подкрепить эту ссылками на итальянцев.
П.Н. БЕРКОВ. Работа Л.<ев> В.<асильевич> осторожная. Но выводы сделанные из нее Г.А. Гуковским все-же ошибочны. В вопросе об одах П.<авел> Н.<аумович> считает, что струя итальянского влияния не распространялась на русскую литературу.
Ссылка на то, что октавы пришли к нам через Феофан Прокопович неосновательны. Прокопович не был поэтом. Другие поэты того времени не известны.
Доклад при всей спорности заставляет пересмотреть ряд вопросов. С выводами его нельзя не согласиться, однако дальнейшие опасны. Слишком опрометчиво театр Сумарокова сравнивать с итальянцамиXVIII.
М.П. АЛЕКСЕЕВ считает, что знакомство и дружба Кантемира итальянскими дипломатами в Лондоне не дает достаточных данных для решения вопроса об итальянском влиянии. Итальянцы имели большое влияние в Англии, но это не были дипломаты. М.П. Алексеев высказывает возможность итальянского влияния на Кантемира через английскую литературу, в частности, через Попа.
Все, что мы слушали очень соблазнительно, но без дополнительных исследований нельзя делать тех решительных выводов, какие делает Г.А.
Гуковский.
XVIII
Queste affermazioni saranno poi confermate dalla recensione al manuale di Gukovskij, in cui Pumpjanskij aveva pubblicato il capitolo secondo Kantemir.
Trediakovskij, che uscì nel 1940 dopo la morte di Pumpjanskij. Berkov definì il lavoro del critico «un’incrostazione interna» allo stesso volume (Berkov 1940: 105).
222 В.М. ЖИРМУНСКИЙ говорит, что влияние на Европу итальянской литературы и культуры вообще – стадиально явление более раннее, чем французской классицизм. И Л.<ев> В.<асильевич> может поставит вопрос о доклассическом периоде. И с этой точки зрения Г.А. Гуковский не совсем прав, когда говорит, что Буало для Кантемира пройденный этап. Пожалуй наоборот, классическая культура была тем новым, до чего Кантемир еще не дотянулся. Вся досумароковская эпоха стадиально более ранняя, чем французский классицизм. Оды и все рассуждения Кантемира о стихе чисто итальянские – белый стих в силлабическом стихосложении, проблема переноса и пр.
Инверсия – явление для итальянского стиха самое обычное (с точки зрения французского синтаксиса), так же как и высокий поэтический слог.
Л.В. ПУМПЯНСКИЙ (закл.<ючительное> слово) соглашается с В.М.
Жирмунским о вопросе об инверсии. Это доход в пользу концепции доклада.
Отвечая на вопросы, затронутые в прениях докладчик соглашается с двумя главными недостатками доклада: вопрос о сатирах, обойденных в докладе и об итальянских поэтах, что потребует дальнейшего изученияXIX.
Председатель /В.М. ЖИРМУНСКИЙ/
Секретарь /К. РОВДА/
SPFA AN, f. 150 (Institut russkoj literatury AN IRLI), op. 1 (1934), protokoly zasedanij otdelov IRLI za 1934 g., d. n. 6, ll. 15, 15ob, 16.
XIX Come dimostra l’intervento conclusivo di Pumpjanskij, il critico decise di non rispondere alle invettive di Berkov.
